пять лет. Это был питомец Винсента, с которым мне разрешалось играть в стенах дома и только. В то время как брат, каждый день гордо надевая на Лакки поводок, выводил его в большой мир. Мне было семь, когда Лакки убежал и больше не вернулся. Родители с братом оплакивали его весь вечер, а я даже месяц спустя все еще с надеждой выглядывала в окно, надеясь на то, что он вернется. Для меня тот факт, что он убежал, не значил, что он умер. Я верила, что он вернется и злилась на Винсента за то, что он не пытается его найти.

– С нами? – спрашиваю я, чувствуя, как высоко взметнулись мои брови от возмущения. – Ты меня к нему не подпускал, забыл?

– Я его дрессировал, а ты своими лакомствами мне все только портила. Он обожал бегать за мячом и по команде даже защищал ворота. Это была наша самая большая забава в игре.

– Не знала, что существует такая команда «защищай ворота»…

– Так и нет такой, кажется, это была идея Стива, помнишь, у меня был такой друг в средних классах? – я коротко киваю, и Винсент продолжает: – Он кричал Лакки «место», и тот бежал к воротам.

Он рассказывает о своих детских проделках на футбольном поле, а я явственно вспоминаю, как отец не единожды пытался приструнить Лакки, приказывая ему вернуться на место, но вместо того, чтобы лечь на свой коврик у лестницы, пес начинал метаться по комнате и даже скрести входную дверь.

– Не может быть! – ахаю я, только теперь, спустя больше двадцати лет, понимая истинную причину папиного негодования и ехидных смешков Винсента в кулак. – И ты все это время молчал?

– Думаешь, папа меня бы похвалил? – спрашивает Винсент, улыбаясь.

– Ну мне-то ты мог рассказать!

– Зачем? Это были взрослые мужские игры.

– Ну да! Взрослые мужские, – прыскаю я и, окончательно расслабившись, хлопаю Винсента по плечу. – Ой, прости.

– Не за что. Я рад, что мама решила воспользоваться запасным вариантом, – отвечает он, неожиданно обнимая меня со спины. – Я скучал по тебе.

– Я тоже.

– И я рад, что теперь ты знаешь мой самый страшный секрет.

– Ну вы, конечно, додумались… это же надо было натаскать Лакки защищать футбольные во… – Я спотыкаюсь на полуслове. В голове точно щелкает тумблер. Если мой брат с другом еще в средней школе додумались натаскать нашу собаку на выполнение своей интерпретации команды «место», то почему убийца не мог использовать свою для того, чтобы запрограммировать Рокки на убийство?

– Все в порядке? – спрашивает меня Винсент, мы стоим с ним в нескольких шагах от скамейки, и я не помню, как оказалась тут. – Куда это ты так вскочила?

– Прости, просто задумалась, – машинально отвечаю я, потом понимаю, что как бы мне не хотелось остаться с ним и продолжить дальше латать брешь между нами, сейчас в эту самую минуту мне нужно быть в другом месте. – Винс, я очень-очень рада, что мы снова можем говорить, что мы снова есть друг у друга. Я понимаю, нам многое предстоит рассказать, вспомнить, поделиться, но мне нужно кое-что решить. Прямо сейчас. Ты мне очень-очень помог. Я люблю тебя.

Я поднимаюсь на цыпочки, чтобы быстро чмокнуть в щеку и помчаться в город, но он крепко прижимает меня к себе, почти так же, как я несколько минут назад сжимала в объятиях своих племянников.

– Я тоже люблю тебя, сестренка. Больше не пропадай. Никогда.

Глава 24

Забавное и такое трогательное воспоминание Винсента неожиданно помогло мне понять, как именно действовал убийца. Да, я все еще не знаю, кто это был, но зато я могу выиграть время и доказать самовлюбленному детективу, как он заблуждался. Именно поэтому, сев в такси, я сразу же позвонила Кевину и попросила его организовать еще одну встречу с Клаттерстоуном, но на этот раз уже не в кафе, а в кинологической полицейской службе, где содержатся служебные собаки и где вот уже больше трех месяцев находится Рокки.

– …Кев, если тебе так нравятся ее методы, ну так и работай с ней сам. Я не пойму, какого черта ты лезешь в мое дело? – говорит детектив Клаттерстоун.

Они вместе с Кевином стоят на дрессировочном полигоне, куда приехали на несколько минут раньше меня. Оставаясь в своем укрытии – в дверях здания – я напряженно вслушиваюсь в их беседу.

– Ты меня что, за идиота держишь? Я же дал тебе материалы дела, собаку проверяли. Она не выполняла никакой команды, – продолжает Нортон.

– Мы внимательно посмотрели все материалы дела, но Джен увидела то, что не заметил никто. Я же сказал: еще один шанс, и больше мы не вернемся к этому разговору.

– Нет, не так, и больше я про тебя не услышу, в противном случае доложу о твоем самоуправстве, ничего личного.

Сделав глубокий вдох, я делаю шаг вперед, и дверь, что все это время я силой удерживала приоткрытой, с грохотом закрывается у меня за спиной. Я кутаюсь в свое пальто, списывая легкую дрожь в теле не на страх снова встретиться с детективом Клаттерстоуном, а на ветер, который дует мне прямо в лицо, заставляя прикрываться рукой. Мое громкое появление уже привлекло внимание мужчин, которые внимательно смотрят на меня: Кевин с улыбкой и одобрением, а детектив Клаттерстоун брезгливо морщит нос, не скрывая своего пренебрежения ко мне.

– Спасибо, что согласились на эту встречу, – минуя слова приветствия, сразу перехожу к делу я.

– У вас пять минут, – тут же щетинится детектив Клаттерстоун, нервно дергая плечами в своей потертой кожаной куртке.

– Я помню, вы не из тех, кто любит тратить свою жизнь на смазливые иллюзии, – сухо возвращаю ему его же колкость, брошенную в день нашего знакомства. – Давайте потратим это время на собаку, ведь у нее его, считай, уже и не осталось.

Клаттерстоун гневно раздувает ноздри. Я вижу, как от злости у него сводит скулы.

– Я уже обо всем договорился, – Кевин переключает на себя его внимание. – Нам лучше зайти за ограждение.

Он жестом указывает на небольшое пространство под навесом, внешне похожее на то, что занимают спортсмены, отсиживаясь на скамейке запасных. Смерив меня уничижительным взглядом, Нортон Клаттерстоун молча идет вперед, мы с Кевином следом.

– Не зли его, – говорит мне Кевин, немного наклоняясь. – Он сам все увидит.

Мы едва успеваем закрыть за собой дверь в смотровую зону, как на поле выходят двое мужчин, один из которых ведет на поводке коренастую рыжую собаку, которая с интересом обнюхивает пожухлую траву, словно что-то ища. Мужчина с собакой останавливаются в десяти футах от нас, в то время как другой отходит на незначительное расстояние. На нем надет специальный изрядно потрепанный костюм с видимыми следами былых поражений. Однако все мое внимание в эту минуту приковано к собаке, ведь даже на таком расстоянии и, будучи в защищенном месте, я не могу сказать, что чувствую себя в безопасности. Глядя на его квадратную морду, я снова вижу обрывки ужасного видеоролика, где этот пес на глазах у сотни гостей бросается на своего любимого хозяина.

– Фас! – громко и отчетливо приказывает собаке мужчина, что находится рядом с ней.

Пес напряженно смотрит по сторонам, заметно скалит зубы, но при этом не двигается. Я ловлю на себе насмешливый взгляд детектива Клаттерстоуна, но продолжаю спокойно смотреть за происходящим на полигоне, позволяя ему вдоволь насладиться своим обманчивым триумфом.

– Взять! – продолжает приказывать мужчина, указывая рукой на цель.

Реакция собаки никак не меняется. Мужчина в специальном костюме машет рукой, но Рокки не двигается с места.

– Вперед! – упорствует мужчина, похлопывая собаку по спине. Пес поднимает голову, из его пасти капает тяжелая слюна, он все еще скалится, но продолжает стоять на месте, хотя уже давно спущен с поводка.

– И вот ради этого цирка мы здесь собрались? – язвительно спрашивает детектив Клаттерстоун, не скрывая своей самодовольной ухмылки. – Все, доволен? Пес не выполнял ничьей команды, он по собственному желанию загрыз